После освобождения с должности министра иностранных дел Грузии Саломе Зурабишвили заявила, что она намеревается сформировать общественное движение, которое акцентирует внимание на мобилизацию инициатив гражданской общественности и которое в будущем «может сформироваться, как политическая партия».
В беседе с «Civil.Ge» 24 октября Саломе Зурабишвили заявила, что она предпочитает держаться в дали от политических партий, но, в то же время, не исключает сотрудничества с отдельными политическими фигурами. Она также затронула и свою версию европейского пути развития Грузии, краткосрочные угрозы и возможности во внешней политике страны, а также подчеркнула пассивность международных институтов в вопросах урегулирования конфликтов. Касаясь внутренней политики страны, Саломе Зурабишвили заявила, что в Грузии не существует баланса власти, и там же отметила. что «в некоторых случаях у Парламента больше полномочий, чем он должен иметь».
Вопрос: Вы приняли решение о переходе в политику и о формировании оппозиционного политического движения. Каковой будет та политика, которую вы поддержите в вопросах экономического и социального развития?
Ответ: Говорить об этом слишком рановато. Но, мы намереваемся посетить регионы, на основании чего мы разработаем экономическую и социальную программу. Знаю, что есть сложности, но у меня нет ответов на них и у меня нет четкой экономической и социальной программы.
Вопрос: Перед большинством политических сил в Грузии стоят две проблемы – квалифицированные кадры и достаточное финансирование. Как вы намереваетесь урегулировать эти вопросы для вашего движения? Есть ли у вас кадры, которые будут заниматься социальными и экономическими вопросами или проблемами оборонной политики?
Ответ: Мы собираемся сотрудничать со всеми, кто может внести свой вклад в различные сферы. И очень скоро мы начнем проводить встречи со специалистами, экспертами и я бы сказала, нормальными людьми, чтобы узнать их мнение по тем или иным конкретным проблемам, так как они видят это с другого угла. И мы проведем регулярные, не знаю, как это назвать – конференции, или семинары, чтобы вовлечь как можно больше людей. Уже теперь, из тех телефонных звонков и предложений, которые по получаем, ясно, что значительно больше людей, которые учились и получили знания и заинтересованы работой в различных сферах. Идея национального ресурса, человеческого ресурса заключается в полной мобилизации и применении. На данном этапе этот ресурс не использован.
Теперь, что касается финансов. Знаю, что доступны финансы среди грузин за рубежом, которые сформировали достаточно большую диаспору, которые желают видеть перемены в лучшую сторону в Грузии, которые внимательно следят за происходящими в Грузии событиями и пока не принимали решение о том, что делать. Я уверена, что я тот человек и тот тип движения, который я формирую, сможем добиться их доверия. В первую очередь, потому. Что я одна из них – я грузинка из за рубежа, которая возвратилась, они понимают, что это означает. И поэтому, тот вид движения и те гражданские идеи, которые я поддерживаю, есть что-то, что им более знакомо.
Вопрос: Оппозиционная ниша в грузинской политике широко открыта. Вы послали различные сигналы оппозиции, с одной стороны – вы предложили им партнерство, с другой стороны – собираетесь создать собственное движение. Как вы считаете, будете себя чувствовать комфортно в оппозиционной коалиции, или считаете, что примкнув к оппозиции нанесете ущерб своей популярности?
Ответ: Я считаю, что сегодняшние политические партии в Грузии не являются настоящими политическими партиями в том понимании, что они не имеют полной программы и не производят свою дифференциацию. Также мне известно, что политические партии в Грузии не являются очень популярными и некоторые из них дискредитированы. Не думаю, чтобы для социального движения того типа, которое я планирую создать, было бы выгодно налаживать контакты, т.е. формальные контакты с формальными политическими партиями. Но, это не означает, что мы будем закрыты для любого типа отношений с ними; Я уверена, что нам предстоит научится многому от индивидуальных политиков из этих политических партий, как от индивидуальных лиц, а не как от представителей той или иной политической партии.
Думаю, что в Грузии есть место для этих политических партий, а также есть место для широкомасштабного социального движения, которое в один день, может превратиться в политическое движение, но пока говорить об этом рановато.
Вопрос: Мы говорили об «европейской модели» развития, которой должна руководствоваться Грузия. Существующие в рамках ЕС модели колеблются от социально консервативной и протекционистской Франции и Германии к более либеральной Великобритании. Какого рода смесь вы поддержали бы в случае с Грузией?
Ответ: Думаю, что европейская модель развития должна быть тем, что должна избрать Грузия. Также думаю, что Грузия более близка к тем странам, которые имеют аналогичный исторический опыт, такие как страны Восточной Европы и Прибалтики, так как у них аналогичный опыт и развитие и в то же время, не было таких ограничений, как в странах Западной Европы. Одно, в чем я уверена, это то, что этот регион, который простирается от Прибалтики до восточных границ Европы – Украина и Черное море: Румыния, Болгария и Кавказ, это самый потенциально динамичный регион. Будущий рост Европы произойдет именно отсюда.
Вопрос: Не является секретом, что многие страны ЕС с иронией и раздражением относятся к европейским стремлениям Грузии. Почему должна волновать Грузия Европу?
Ответ: ЕС должен быть заинтересован активным участием в регионе, в частности в Грузии и Южном Кавказе, так как это, как я уже отметила, ареал будущего развития Европы.
Для Европы также очень важна стабильность, так как это (регион) соседи, в 2007 году у Грузии будет единая граница с ЕС по Черному морю и у Абхазии, которая является конфликтным регионом, будет прямая граница (с ЕС) по Черному морю.
Таким образом, невозможно не видеть того, что происходящее в этом регионе с точки зрения стабильности, политики или экономики будет иметь прямое влияние на ЕС. Так, что стабильность в регионе, процветание и социальное или экономическое развитие имеет существенное значение для стабильности, процветания и развития ЕС.
Мы взаимосвязаны, это факт – мы взаимосвязаны в определенной степени. В будущем будем ли мы связаны после вхождение в общие институты – это другой вопрос, который может быть урегулирован позже. Факт, что мы связаны и связаны политикой соседства. И очевидно, что ЕС должна занять более активную и прагматичную позицию в связи с этой соседской политикой.
Вопрос: Недавно вы подвергли критике ЕС и ОБСЕ в связи с игнорированием проблем Грузии. Теперь, когда вы официально не ограничены, как бы вы объяснили эту критику? Какие конкретные действия должны предпринять международные организации?
Ответ: В первую очередь поговорю об ОБСЕ. ОБСЕ может существовать, если докажет, что эффективно разрешает проблемы. Ее критикуют в различных странах, начиная с России и заканчивая другими странами СНГ. Грузия была одним из основных сторонников ОБСЕ, а также одним из основных тестов ее эффективности в мониторинге границы, которая была одной из ее миссий (миссия завершилась в декабре прошлого года), доказавшей свою эффективность; Таким образом, ОБСЕ не является эффективной в Грузии, возникает вопрос – где же она эффективна? Сегодня ОБСЕ приходится доказывать свою эффективность, особенно в мирных процессах (в Южной Осетии). Из-за ограниченных полномочий, из-за отсутствия соглашения ОБСЕ не может увеличить численность своих наблюдателей (в зоне конфликта в Южной Осетии) и доказать свою эффективность.
Эти организации думают о своем реформировании, но более с теоретической точки зрения, в то время, когда (эти реформы) должны отражаться в конкретных случаях: как можно стать эффективными. Мы должны смотреть на это с такого угла, что подразумевается в эффективности в конкретной обстановке.
Теперь, что касается ЕС. Именно в интересы ЕС входит, чтобы активно вовлечься в происходящие тут процессы. Думаю, что в данное время в ЕС не существует внешнеполитического взгляда в отношении этого региона. У ЕС также нет внешней политики ни в отношении России, ни региона. И я считаю, что пока у основных стран ЕС – Франции, Германии и Великобритании и сегодня у Польши не будет четкой соседской стратегии в отношении России, полностью этого восточного региона, мы будем иметь очень неэффективный ЕС во внешней политике.
Вопрос: Каковым вы видите обстановку во внешней политике Грузии в последующие несколько лет. Какие основные угрозы и возможности существуют?
Ответ: Основным риском во внешней политике Грузии является то, что она не знает точно, чего хочет, смешивать ли декларационную политику с эффективными шагами во внешней политике. Риск связан с Россией, которая видит слабость во внутренней политике и пользуется этой слабостью.
Основной силой является поддержка со стороны США, а также возрастающая тенденция участия ЕС. Но, мы должны помочь, чтобы это произошло. Наша основная сила заключается в том, что наш регион очень динамичен, в том, что мы самый лучший друг Украины, Турции и других стран Черноморского региона, таких как Румыния и Болгария. Большая заинтересованность исходит из Центральной Азии, в частности из Казахстана. Мы такая страна, которая может иметь хорошие отношения с нашими непосредственными соседями – Азербайджаном и Арменией. Мы можем наладить хорошие отношения с Ираном. Все это предоставляет Грузии особое место и особые возможности.
Вопрос: Во время отставки вы заявили, что вашу работу затрудняли «старые кадры» в МИДе. Как вы считаете, в каких сферах наибольше неэффективным является министерство и в какие перемены должны быть осуществлены там?
Ответ: Я имела в иду посольства, так как невозможно, чтобы министерство и министр работали, если посольства не находятся в прямом подчинении той внешней политики, которая разработана в стране и осуществляется министерством. Очень сложно, когда у министра нет прямых иерархических полномочий над посольствами. Их назначает Парламент и отправляет в отставку, они (послы)обладают двойной лояльностью: одна в адрес МИДа и вторая в адрес Парламента, который назначает и снимает их. Моей ошибкой было то, что я не сняла всех послов, когда пришла на должность министра. Но, я не поддерживаю и не поддерживала политику смены сотрудников в МИДе, так как не существовало такой необходимости.
Вопрос: Вы заявили, что президент Саакашвили должен был распустить Парламент и назначить досрочные выборы. Было ли это сказано на горяча, или вы думаете по-прежнему? Если это так, какое это может оказать влияние на международное доверие к Грузии?
Ответ: Я не выступала с другим предложением, я лишь анализировала политическую обстановку вокруг, что должно было быть ответом на ту политическую обстановку. И эта политическая ситуация включала не только выпадки против меня, но и против самого президента и его выбора. В таком случае, особенно тогда, когда его рейтинг снижается, если не ответишь, это означает, что сдаешь позиции и это происходит именно сейчас. Естественно, в случае роспуска Парламента в Грузии произошел бы политический кризис. Но существуют кризисы, которых не избежать.
Вопрос: Многие, особенно, в Европе, критиковали президента Грузии за чрезмерно расширенные президентские полномочие. Не считаете ли вы, что роспуск Парламента будет рассматриваться как шаг к авторитаризму?
Ответ: Это ложное понимание. Демократия не заключается в том, чтобы президент был слабым. Демократия в том факте, что в стране должен существовать баланс власти. Я всегда объясняла моим нашим иностранным партнерам, что в Грузии не существует баланс власти и что иногда Парламент значительно сильнее, чем должен быть. Таким образом, необходимо найти этот баланс, который мы пока не смогли найти. Реальный баланс должен быть не столько между президентом и Парламентом, сколько должна быть значительной сильной судебная система и естественно, сильное гражданское общество, которое может оказывать определенное влияние на силовые структуры.
Вопрос: И наконец, можете нарисовать ту Грузию, построить которое хотите вы и ваше движение, скажем например через пять лет?
Ответ: Четко не могу представить, но на что надеюсь, это то, что через пять лет мы будем иметь более активное гражданское общество, которое будет участвовать на всех уровнях и в первую очередь, в местных и региональных структурах, которые нуждаются в коренной демократизации.
